English
Необычайные страдания двух директоров кукольных театров
Рукопись, найденная на чердаке, среди старых поломанных кукол
Часть I
7 февраля 1804 года
Дорогой Цахес!
Сегодня я гуляю, артисты заняты чем-то другим, в театре идёт повседневная жизнь, приглашённые режиссёры могут отдохнуть. Самое время заняться настоящим делом – написать письмо высокочтимому коллеге. Читаю Вашу книгу и воскрешаю в памяти часы, проведенные в Вашем… не знаю, как сказать: театре, доме, музее, мастерской… Загадочным делом Вы занимаетесь, традиционным театром. Но что такое "традиционный"? Вы наверняка много думали об этом и уже имеете готовый ответ. А мне это слово представляется столь неоднозначным, что даже трудно предположить, что таковой вообще существует. В обиходе традицией мы часто называем то, что уже успело нам поднадоесть. Или, во всяком случае, отошло, в числе прочих наших интересов, на второй план. Грубо говоря, Малый театр – традиция. Но словосочетание "традиционный театр", особенно в наших кругах, сразу оживляет в сознании картинку такого действа, у которого и до корней не докопаться: "Петрушка" или "Вертеп". Однако ведь и у этих зрелищ была своя "современность", из которой, оглянувшись назад, можно было говорить о глубоких истоках. И ко времени той "современности" эти театры наверняка претерпели громадные изменения по сравнению с то-о-ой, более глубокой стариной. Модно стало рассуждать о ритуальном происхождении театра. Может и так. Но ритуал всегда есть модель некоего мировоззрения, некоего представления о мироустройстве, а уж оно-то меняется прямо-таки у нас на глазах. Мне думается, всякая попытка возродить ритуал, воскресить его на сцене или в жизни – это, в лучшем случае, лишь более или менее удачное воссоздание внешней формы, ибо архаичного представления о мироздании нам уже не вернуть.
Фокус в том, что в сознании современного человека рядом с самыми прогрессивными, передовыми идеями совершенно загадочным, волшебным образом уживаются (и даже, более того, – активно работают!) архаические, мифологические модели, способные оказывать на нас такое эмоциональное воздействие, которое, собственно, и эксплуатируется всеми видами искусства, даже теми, которые мы и искусством считать не согласны. В этом смысле, я думаю, самый современный (но обязательно хороший) театр практически ничем не отличается от того, который принято называть традиционным.
Известно, что социально человек развивается (или изменяется) гораздо быстрее, чем физиологически, если вообще можно говорить о заметном физиологическом изменении. Должно быть, именно в этом причина такой устойчивости и "работоспособности" архаических моделей сознания. Я уверен, что если разглядеть эти механизмы за непрерывно и быстро изменяющейся формой, постичь принцип их воздействия на человека (в первую очередь, на его эмоциональную сферу) и научиться применять их в своей практике, то конфликт между современным и традиционным искусством во многом утратит свою остроту.
Дорогой АГ! Возможно, мои рассуждения покажутся Вам наивными и смешными, как "письмо к учёному соседу". Я к этому готов. Ведь всё, что я написал, не есть плод серьёзного изучения вопроса, а всего лишь попытка дилетанта воспользоваться случаем побеседовать с умным и симпатичным человеком. Мне всегда это было по душе. Поговорил – и приятно! Я ж Вам не какой-нибудь критик! Будьте здоровы. Ваш Мурр.
09 февраля 1804 г.
Дорогой Мурр!
Вопросы о традиции не ко мне, конечно, а к фрау A.N. Я многое узнал от нее. Хотя и не все. Терминология полагает определенную условность. Название не есть определение, из него не следует делать выводов о содержании понятия. Под "традиционной культурой ", как кажется, понимают фольклор, а точнее - фольклор в первоначальном его понимании.
Что лично меня интересует в культуре? ее устойчивость, не единичное, не особенное, а, напротив того - общее. Возможно, что я человек не достаточно "творческий". Возможно, в том моя беда.
Дарованная человеку творческая свобода, в моем понимании, дарована для того, чтобы человек попытался отразить одну из граней бесконечно разнообразного Божьего творения. Совокупно и выстраивается общая картина. Отличить в художественных творения то, что делается с "чистым сердцем", или с сердцем искаженным амбициями, и прочим - довольно легко, хотя и трудно определить вербально. Кстати, здесь замечу сразу, что в таких тонких делах, как Искусство, - как и во всех этих сферах, имеющих дело с разнообразными проявлениями человека, вообще многие вещи понять легче, чем объяснить.
Далее, ежели позволите, буду отвечать по тексту, для экономии пространства диалога.
"Загадочным делом Вы занимаетесь, традиционным театром." - По слабости, только по слабости, мне нужны подпорки. Иногда придумаю что-нибудь сам, а потом вижу - уже было, да получше моего. И стыдно.
Малый театр - традиция. Традиция иного рода. Такая традиция, в которой ИМЯ автора, сохранение имени автора важно не только ему самому, но всем, и зрителям в первую голову. В традиционном искусстве авторство безусловно имело место и даже сохранялось в памяти, но не определяло сути произведения. Каждый автор органично понимал себя частью целого. Возможно, что какой-нибудь психоаналитик вылущит из моего подсознания, постоянное мое стремление встать в строй русской традиционной культуры, как следствие моего американо-еврейского происхождения…? Вполне допускаю. Ну и что? Кстати занимаюсь я не русской традиционной культурой, а Традиционной культурой, как таковой, но на примере русской.
… тысячелетняя традиция занималась самыми общими вопросами бытия. И решала их, точнее выработала при их решении самые общие, самые эффективные приемы. Вот что мне в ней важно. Мне кажется, что ежели я со своими слабыми силами обопрусь на могучие … ну и так далее… Эти вопросы не решаемы в общем виде. Только индивидуально, отсюда иллюзия возможного иного пути. Но я предпочитаю идти дорогой, по которой до меня шли тысячи лет. Даже не смотря на то, что фундамент засыпан песком, дорожка выродилась в тропку, которой и не видно местами.
Но впечатление запущенности обманчиво. Ибо все дело в архетипе. Каждый из нас несет его в себе, уничтожить его самостоятельно невозможно. (Только при изменении человеческой культуры, как таковой) Потому каждый и понимает, так наз. "народный, фольклорный, традиционный" театр. Понимает обязательно, но радуется уж в меру испорченности. Точнее неиспорченности. Это - на ваше "и у этих зрелищ была своя "современность" - то есть "традиционный театр" современен, по моему пониманию, всегда.
Вы, ведь, сами пишете: "Фокус в том, что… рядом с самыми передовыми идеями совершенно … волшебным образом уживаются архаические… В этом смысле… самый современный … театр ничем не отличается от того, который принято называть традиционным. "
- Именно, что в этом фокус! Суть дела, можно сказать. Просто традиционный театр к архетипам ближе, на них выстроен. Индивидуальное отсеяно, точнее, многократным воспроизведением переплавлено в общее. Толя Архипов говорит: для меня в Петрушке нет авторства, вижу удачную репризу у кого-либо, тут же присваиваю!
… искусство, как таковое, опирается на архетипы, но все дело в количестве стекол, или фильтров, через которые мы их разглядываем или пропускаем, как угодно… Традиционный театр, как феномен, работает на уровне архетипов, мне это важно. И ежели я, со своими ничтожными усилиями, со своей исковерканной психикой, смог приблизиться…, и это доставляет хоть толику радости зрителям, то что… ну что что… Рад.
"причина такой устойчивости и "работоспособности" архаических моделей сознания…" - причин не знаю. Но свойство - взаимодействие архаического сознания с "новейшим" - налицо и в каждом из нас, и у общества в целом. Но имеет место и другое: архетипы могут быть вытеснены из сознания виртуальным миром…, заменены. Таковая опасность существует, как мне видится. И она страшна. В этом еще одна причина моих интересов к традиции.
"Модно стало рассуждать о ритуальном происхождении театра." Что до меня, то не интересно "происхождение", как таковое, и, тем более, скучны наукообразные попытки описания градаций (там, ведь дробление более сложное: магический-ритуальный и далее)…. Мне важна сегодняшняя жизнь как продолжение, а точнее, как элемент бесконечного процесса… В этом смысле завораживает и древний театр.
Но в разговоре о традиции имеет место еще один аспект - религиозный.
В современное искусство предыдущий опыт, в том числе и традиционные формы, включены непосредственно и опосредованно.
Опосредованно - понятно - знания, школа, навык… культура есть память - общее место любых суждений о культуре.
Но память - это еще и жизнь непосредственно, жизнь, как таковая, жизнь, как непрерывный процесс. В искусстве театра это означает, что театральная форма должна воспроизводиться. То есть должны быть люди, которые тратят свою жизнь на воспроизведение, на сохранение, на продолжении жизни "старых" форм.
Зачем? Так вот по мне, тому служит и религиозная причина: жизнь ушедшего человека воспроизводится в других жизнях. Именно добровольным усилием. Это один из способов моления за умерших…
Ваш Цахес.
9 февраля 1804 г.
Дорогой Цахес!
... Вы так серьёзно посвятили меня в тайны…, что я, преисполненный трепета и чувства своей беззащитности перед могуществом природы, невольно сочинил ужасно глубокомысленный ответ. Но, перечитав его, увидел особенно ясно, что дело, которым я нынче занимаюсь, куда как более легкомысленно. Должно быть, у меня раздвоение личности!
Зачем вы лукавите, отсылая меня к фрау A.N.? У неё своё представление о традиции, а у вас своё. И дело здесь не в терминологии, я прекрасно понимаю её относительность и условность. Речь идёт о разумно допустимом очищении сути (устойчивого, общего) от привнесённого и случайного; о том, если хотите, что представляет собой культура: луковицу или кочан, до кочерыжки которого вы хотите добраться. Я ни в коем случае не настаиваю на верности своего предположения, но мне кажется, что тот театр, который вы так любовно и небезуспешно пытаетесь возродить и сохранить, всё равно принципиально отличен от своего далёкого предка. И не потому, что частично утрачены его изобразительные средства или приёмы игры, а именно потому, что зритель (а он, согласитесь, есть существенный компонент театрального зрелища) необратимо изменился. Тем не менее зрелище не утратило своей привлекательности, что и является обворожительной, истинно художественной загадкой, а может, даже и тайной.
Тут я перескочу на другой островок в потоке ваших рассуждений о театре и задам вопрос, что называется, в лоб: считаете ли вы свои удачи связанными исключительно с любительством, очаровательно трактуемом вами как «авансированную» любовь и признание? Предвижу уверенный ответ: нет. Ведь Konrad – истинный профессионал, он каждый раз с кровью должен добиваться признания.
(Здесь автор ссылается на главу из книги Цахеса о театре кукол, в которой граница различий между любительским и профессиональным искусством проводится не в эстетической, а в этической плоскости. Конрад Фредерикс - известный лондонский панчмен того времени. (примеч. редактора))
С другой стороны, сегодняшние любимцы публики, которых никак, ни по какому принципу различения не назовёшь любителями, могут делать на сцене страшно подумать что и не волноваться о результате, – цветы им гарантированы! Я думаю, что глядя на них, вам уже не захочется называть себя недостаточно творческим человеком. Но это только лишний раз подтверждает относительность любой терминологии.
Два слова о восприятии. Разумеется, каждый ищет и находит своё. К одному и тому же произведению могут быть оправданно применены не только различные эстетические, но даже смысловые оценки. Одни идут в оперу, слушать музыку, другие – любимого певца, третьи – на сценографию Levental, четвёртые – на режиссуру Nekroshus. Мы помним авторов. Но как долго? Кто снимал фильмы нашего детства? А ворует (в самом хорошем смысле) не только Tola Arhipov. На этом всё искусство держится, каждое новое поколение обогащает его своей практикой, а само уходит в небытие. Талантливые люди воруют талантливо, с пользой, бездарные – бездарно. Таланту не научишь. (B.Pasternak по этому поводу говорил, ссылаясь на Dostoevsky, что писатель не корова, пережёвывающая повседневность, а тигр, съедающий корову со всем, что она проглотила.)
Но чему тогда вообще учить? Почему нужно учить так, а не иначе? Или тут вообще нет никаких объективных критериев? Архетипы. Да, я с Вами согласен, я тоже подозреваю, что в них-то и зарыта собака, что именно они лежат в основе «действенности» любого произведения искусства, традиционного или современного. Не уверен только, что «традиционное» к архетипам ближе; просто, думаю, они там более обнажены, но, возможно, и лишены при этом необходимых катализаторов.
Искусство умирает! Сколько раз уже это было говорено и слышано. Ан нет! – говорят оптимисты. – Живёт! Я этого оптимизма не разделяю. Живёт, конечно, но чем дальше, тем хуже. Всё труднее удаётся различить его магическую функцию, если вообще такая функция ему присуща ему от природы. А если нет, то что тогда? Что такое искусство? Для чего оно существует? Какие болезни лечит? Выполняет ли вообще какие-то задачи и если да, то какие? Не вижу, чтобы многих занимали эти вопросы. Может, это и нормально. Но мне кажется, что опасен для искусства не виртуальный мир, а весь ход так называемого прогресса, вся социальная эволюция человечества, лишающая его (искусство) исконных, глубинных, сущностных… – как хотите называйте – таинственных предназначений, на разгадку которых нам, к сожалению, не хватило толи ума, толи любознательности.
Ваш Мурр
10 февраля 1804 г.
Дорогой Мурр!
Ответ требует усилий, вы взяли слишком высокую ноту для беседы.
Надо напрячься. Отвечу. Но чуть медленнее…
На днях получил книжку не известной мне фрау Vasilkova "Душа и тело куклы". С ужасом думаю, что предстоит ее читать.
Ваш Цахес