Театр кукол Рукопись с чердака

Необычайные страдания двух директоров кукольных театров
Рукопись, найденная на чердаке, среди старых поломанных кукол

Часть II

17 февраля 1804 г.
Дорогой Мурр!
Дочитал фрау Vasilkova до 139 страницы и ужаснулся, переписываю специально для Вас:
"У бирманских марионеток… есть детально проработанные и заметно выступающие вперед половые органы, если это «мужская» марионетка, и своеобразный медальон, выступающий спереди над поверхностью туловища примерно на один сантиметр и также с изображением половых органов, если это марионетка «женская». В этом медальоне никогда не делают отверстий. Зато и у женских, и у мужских персонажей обязательно делается анальное отверстие. Конечно, можно было бы предположить, что это отверстие сделано для того, чтобы пропустить через него нити, идущие от рук и ног к ваге, при помощи которой управляют куклой; в этом случае оно облегчало бы конструкцию и делало более удобным управление куклой.
Наличие отверстия можно было бы объяснить конструктивной необходимостью, если бы оно было достаточно велико, чтобы просунуть в него палец и держать марионетку, но диаметр такого отверстия, как правило, не превышает пяти миллиметров. Следовательно, оно не имеет никакого практического значения и представляет собой всего лишь изображение ануса."

Мне было очень трудно читать дальше - перед глазами стояла фрау Vasilkova, щупающая пальцем бедную куклу.

Вообще рассуждения и ученость высокочтимой фрау вызывают большое удивление: аргумент в доказательстве древности куклы для нее - газетная публикация, неоспоримый авторитет в кукольном деле - художественный журнал "Kuk-Art", а в списке литературы нет ни одного труда петербуржской школы Proppa, но две ссылки на один и тот же словарь Patrice Pavis французского и русского издания.

Дорогой Мурр! Оставим эту никчемную книгу и вернемся в русло нашей неспешно текущей беседы…

Недавно открытое явление гомеостаза поразило меня: оказывается основа Жизни живых существ в том, что состав их крови и других жидкостей приблизительно одинаков и с составом морской воды!
Человек, выйдя из океана вынес в крови Его частицу!

Вот это и восхищает меня в фольклорном театре, вертепе, которому я посвиятил столько лет: вертеп в маленьком своем ящичке содержит элементы "первоначального" театра и всей театральной культуры, как капелька крови!

Вы скажете: в любом явлении искусства.... и так далее...
Не смогу возразить, но в фольклорной традиции есть что-то еще…
Бывают вещи, которые очень трудно объяснить, но легко понять.
Как мне помнится, платоновский Сократ таким же образом определял "прекрасное".
Ваш Цахес!

18 февраля 1804 г.
Дорогой Цахес!
Вам удалось продвинуться в некоторых вопросах достаточно глубоко. Однако временами начинаю сомневаться, надо ли мне и зачем забираться в эти дебри? Я всё пытаюсь сформулировать для себя какие-то смутные, трудноопределимые ощущения, связанные с целесообразностью того, чем занимаюсь. Не помню кто, но очень мудро, с моей точки зрения, и красиво изрек: «Искусство целесообразно без цели». Тем не менее оно всё-таки существует в той или иной форме, изменяется тем или иным образом, но не исчезает совсем. Мне симпатичны рассуждения Лотмана о непредсказуемости исторического процесса, о наивности приписать задним числом какую-то однозначную логику результатам случайного выбора из множества равновероятных вариантов развития. И всё же в каждый момент осуществляется взаимодействие всего, что мы имеем, и это самое пресловутое искусство как-то «работает»! Не поняв этого механизма, природы этого взаимодействия, как мы можем утверждать, например, необходимость сохранения традиций? И, вообще, что это значит?

Не теряет ли смысла само понятие «традиция» при сопоставлении двух фольклорных театров Петрушки и вертепа? Петрушка – совершенно запредельная архаика, наполненная непостижимым мистическим смыслом, звуком «страны, откуда ни один не возвращался». Вертеп по сравнению с ним – почти бытовая история, несмотря на всю свою сакральность. Триста лет – разве это возраст?! Да и пятьсот (имею в виду мистериальную драму), и тысяча (драма литургическая) – всё это обозримое прошлое. И за это время все виды театра претерпевали какие-то, чем-то безусловно вызванные изменения. Менялся сам язык взаимодействия искусства со зрителем. Попытка полностью адекватного перевода старого текста на новый язык принципиально не возможна. И чем больше эта «непереводимость» (опять ссылаюсь на Лотмана), тем больше приращение смысла, возникающее во вновь создаваемом тексте. Можно за принцип «перевода» взять стремление к сохранению формы, можно попытаться сохранить смысловое наполнение, – результат, мне кажется, будет в равной мере непредсказуем. Единственное, на что я готов уповать, идёт ли речь о профессиональном или о любительском театре, это на искренность творцов, на их доверие своему чувству, чувству живого сегодняшнего человека. И самая большая опасность на этом пути видится мне в приверженности догмам и слепом «предпочтении любимой мысли», как говаривал Pushkin.

Опять сомневаюсь, удалось ли мне ухватить мысль за ускользающий хвост. Пытаюсь вспомнить свои ощущения при встречах с вертепами. Все они, действительно, сводились к тёплому чувству умиления искренностью дилетантов или к раздражению нелепыми, надуманными установками профессионалов. Это так. Но то, что триста лет тому назад, возможно, было принципиальным в сегодняшнем культурном контексте может приобрести совершенно иной смысл.

Другое дело Петрушка… Конечно он тоже «поиздержался» за свою долгую жизнь. Но он внесюжетен, он подлинно «архетипичен», и поэтому его воскрешение, как мне кажется, может, кроме умиления, подарить нам пышный букет сегодняшних, живых эмоций.
Мурр.

18 февраля 1804 г.
Дорогой Мурр!
Чтобы ответить на сакраментальные вопросы следует писать трактат. Но у меня имеются суждения и всего лишь……

Прежде о примитивах. Точнее, об особенностях примитивного сознания, творящего примитивное искусство.
Я понимаю под "примитивным" - первичное, те примитивное сознание - первичные элементы сознания. К примитивам "отношу" детей, первобытную культуру, традиционную культуру, городских "примитивов", даже традиционное ремесло… возможно, слишком широко, но из их общности следует очень много важного.

Пишу это по той причине, что элементы примитивного, конечно же имеют место в любом произведении искусства, на то он, примитив, и первичный. Но это вовсе не значит, что нет сферы, где действует собственно примитив. Дети осознают это очень ясно. Я наблюдал поведение детей на выставке примитивов - просто как дома! Объяснить нельзя, но понять легко.

Наперво - примитив живет в мифологическом, т.е. доисторическом времени. И мифологическом, т.е. члененном иным образом, чем наше, пространстве. Доисторическое время циклично и об осознании времени примитивами многое написано. Но вот пространство... Прежде всего иное проведение границ между своим и чужим. Крестьяне называют соседями лишь тех, с кем имеют общий забор. Через дом уже не сосед. Ты в деревне останешься чужим, и дети твои, и за внуками будет закреплен патроном "москвин". Ты из другого места. На одном конце деревни Обжа очищают картошку от ростков, перед тем, как скормить скоту, на другом - нет. Разные пространства. И к театру это имеет прямое отношение: фольклорное действо возможно лишь в нерасчлененном пространстве. Мне странно, что в моей статейке о вертепе, вы отметили занавески. А я писал о нерасчлененном пространстве сцены, ее симультанности, и писал о нерасчленимости единства актер-зритель. Обозвав это "семейностью". (В этом смысле виртуальный мир разрушителен для примитивного сознания, поскольку в нем стерты пространственные границы. А раз разрушителен для сознания примитивного, значит подтачивает и всю базу.)

Другое. Примитив не расчленяет "красоты и пользы" в своих "произведениях". Это важнейшее свойство народного искусства. Причем "польза" не всегда трактуется, как "простота". Не всегда приводит к простым технологическим решениям. Так у меня имеется городское платье конца 19 в., которое сшито по наисложнейшей схеме, хотя этого и можно было избежать для достижения того же зрительного впечатления. Или русскими просветителями отмечалось, что крестьяне против прогрессивных методов хозяйствования, однако, никто до Чаянова, не догадался, что увеличение интенсивности крест хозяйств приводит к разрушению крестьянской семьи. Крестьяне защищали семью.

Канон, одна из важнейших характеристик фольклора. Но как он возник и как сохранялся... Вот главное. Я для себя ввел рабочее понятие "памяти материала". Нить "хочет" скручиваться. И у шумеров, египтян, у финнов, славян возникает способ ткачества "на дощечках". Если вы не знаете его в двух словах не описать. В Pitere его можно посмотреть в клубе Paraskeva при музее этнографии. Этот способ так "искусственен", что диву даешься, как он мог возникнуть у разных культур. Объяснить можно только его органичностью для нити. Нить сама говорит, как делать.

Тоже в керамике. Пройдите по музеям и посмотрите самые архаичные вещи: большой объем из которого "вытекают" тоненькие плавные отростки. Так ведет себя глина в руках.

Тоже симультанная сцена. По всей земле, когда люди, не знающие писанных законов эстетики, пытаются что-то изображать, они поступают одинаково. Все расставляется перед зрителем и действие не производится, а изображается.

Иными словами, канон, следствие структуры материала. Другое в эстетическом каноне - способ его сохранения. Носителем культуры канон воспринимается как нерасчленимое этич-эстетич единство. Что художник делает всю жизнь? Пытается признаться в любви Миру. (Отсюда шифры современного искусства - ежели я выйду и скажу о своей любви впрямую, то далее только смерть. А жить-то хочется...) А Любовь всасывается с молоком матери. Буквально. Ребенок, когда кормится грудью, обитает в полноте любви, это знает любой, кто видел грудных детей. И кроме самой любви, ласки, родной вкусной пищи, он ощущает, видит перед глазами вышитый орнамент края рубашки, которая окаймляет грудь. Вот этот орнамент и есть то, что закрепляется, как образец красоты - канон.

(И отсюда следует то, что я говорил о виртуальном мире, и что вы отрицали. Страшная опасность виртуального мира в его удобстве. Бесконечный, активный и как бы "объективно существующий" он всем хорош, кроме единственного - он существует "как бы". Вызывая у человека все реакции физического мира, он таковым не является. Это страшно и результаты неизвестны. И, кроме того, воздействуя на человека во все более раннем возрасте, он вымывает, разрушает канон красоты, сохранявшийся от века, и подменяет его иным каноном, выдуманным людьми с единственной целью - продвинуть товар. Для краткости я упростил.)

Примитив поименовывает мир. Знаменитое "что вижу, то и пою" - отсюда. Наблюдаю это сейчас у своего внука. Едем на санках :"Тетя. Кран. Собака. Трактор". Это противоположно "развитому" сознанию, не называющему, а определяющему явления.

Простите, дорогой Мурр! Так увлекся теорией, что даже не поздравил вас с премьерой.
Поздравляю! Ваш Цахес.

19 февраля 1804 г.
Дорогой Цахес!
Не спешите поздравлять меня с премьерой, час ещё не пробил. Чувствую себя полным идиотом, и особенно обидно, что сам поставил себя в это положение. В конце прошлого месяца я ультимативно заявил, что если за 10 дней до объявленной премьеры не будет готово всё, указанное в составленном мною списке, я прекращаю репетиции. Крикнул я достаточно громко, все зашевелились, забегали, но не надолго... Кричать второй раз уже глупо, а отменять премьеру не хватает характера. Остаётся умыться и подчиниться обстоятельствам. Подобные обстоятельства в театрах не редкость, но такие, как в этом старейшем, профессиональном, знаменитом и т.д. - надо поискать. Обидно то, что в этих условиях выветривается, испаряется радость от работы, ощущение приближающегося праздника. А может, я просто уже стал старым, брюзгливым. Всегда терпеть не мог стариков. Вы-то, небось, их уважаете – традиция! Но об этом поговорим позже.

Сейчас обстоятельства, и не только выше названные, лишают возможности сосредоточиться. Скажу только, что Вы абсолютно убедительны во всём, что пишете, у меня не возникает ни малейшего желания с Вами спорить, и то, что воспринимается Вами как возражения, есть на самом деле попытка (должно быть, не слишком удачная) взглянуть на проблему с несколько иной точки зрения. Об этом я вам ещё напишу, а пока будьте здоровы.

Да! Вспомнил! Хотел ещё поделиться в двух словах впечатлением от другой (состоявшейся) премьеры. Ignatev в Teate Skazky выпустил спектакль-пантомиму "Сад Пьеро". Он сам обозначен в буклете как худ. руководитель проекта, а собственно постановщик – E.Kananaynen. Под этим псевдонимом скрывается многим известная ***, критик, специалист по пантомиме, автор книг о М.Марсо и др. Пантомима могла бы стать ещё одним поводом для разговора о традиции, но в данном случае получился, мне кажется, двусмысленный гибрид профессионализма с самодеятельностью. Первое относится к мере сделанности, отработанности, оформленности. На меня это произвело особое впечатление в свете выше изложенных "обстоятельств". Налицо высокая постановочная культура именно этого театра. Но с другой стороны - примитивный язык, ограниченный запас средств пластической выразительности. Всё-таки древнее искусство требует, вероятно, более серьёзного к себе отношения, более серьёзной и длительной подготовки. Я был на сдаче. Интересно, как будет принимать спектакль обычный кассовый зритель, для которого он собственно и предназначен. Вот теперь уже всё, пока.
Ваш Мурр

22 февраля 1804
Дорогй Цахес!
Сегодня воскресенье, я выходной. Неделю кончил налётами на театральное руководство. В ответ - полное понимание, доброжелательность и... никаких результатов. Мне самому становится интересным, чем кончится следующая неделя. Неужели мне не удастся достойно ответить на такое издевательство? А пока - читайте мой примитивный ответ на Ваш учёный трактат.

Вот ведь в какую авантюру я ввязался! Хорошо философствовать, пока водка не кончится, а тут я нырнул, не подумав, что плавать не умею. Теперь даже не знаю, что и делать, с чего бы начать сегодняшнюю песнь. А вот…

Вчера смотрел «Гамлета», спектакль давным-давно сочинённый художником M Bronshteyn где-то за уральскими горами и сыгранный им же вместе со своею женой-актрисой. Спектакль, судя по всему, имел тогда шумный успех, эхо которого долгие годы долетало до меня с разных концов. А я (нелюбознательный!) увидел его только вчера в возобновлённом варианте (Mark давно уже работает в Sn-Pt). Тут были и маски, и куклы, и чучело с отрубленной головой; были вонзающиеся в помост кинжалы, тяжёлые кованые мечи и томатный сок, изображавший яд. Mark играл на фисгармонии, на разных флейтах и даже на кларнете… Для полного ассортимента не хватало живого огня, хотя нет, – были свечи. Всё было. И всем (хотя зрителей было и немного) это, кажется, опять понравилось. Может, то, что я полжизни прожил рядом с «кукольными» экспериментами, а может просто по своей скептической натуре, не знаю, но я трудно поддаюсь обольщению такими штуками. Хотя спектакль, безусловно, сделан серьёзным человеком и сделан умно, и к серьёзности я отношусь с полным уважением, и «Гамлет» для меня не повод для шуток (а такое тоже встречается), но я не испытал того радостного чувства, которое бывает сопряжено с откровением или с тем, что кажется таковым в момент твоей готовности. Очень часто я сам бываю озадачен результатами своих встреч с искусством. Я редко уверен, остались бы мои впечатления теми же, если бы встреча состоялась в другое время, в другом месте, в другой компании…

… «Художник всю жизнь признаётся миру в любви». Кто это сказал? Вы! Но Любовь эта может быть самой разной, от полного подчинения до активного неприятия, может быть радостной, может быть мучительной, суровой, легкомысленной, – какой угодно! Может быть и безответной. Но если это любовь, то она безрассудна. Должно быть, этого мне и не хватило в «Гамлете»… Вот, я опять не о том. Хотя… Какой же «Гамлет» без «рассудочности»? Может, потому это и есть величайшая из трагедий, что Шекспир прикоснулся к самому больному нерву нового времени, к струне, издающей самую пронзительную ноту. В доисторические, мифологические времена у людей было мифологическое сознание, способность к целостному восприятию мира. Для них ничто не было сюжетом, а всего лишь закономерным повторением тождественных самим себе событий в изоморфном пространстве-времени. Где же сегодня взять такое сознание, когда всё подчинено разуму? Может, лишь дети сохранили (и то ненадолго) способность адекватно воспринимать отзвук той далёкой поры. В «памяти материала» сегодня не тепло человеческих рук, а железо станков с программным управлением. И чем интернет страшнее изобретения письменности или книгопечатания?

Милый Вы мой! Конечно занавеска в вертепе – это красная тряпка от живодёра Мурра для быка Цахеса. Конечно она разрушает симультанность и нерасчленимость. Но они ли могут обеспечить сегодня единство актёра со зрителем? Вера в это мне представляется наивной. Хотя, с другой стороны, не в наивности ли наша сила?!
Всегда ваш, Мурр.

Часть I