Родственники Петрушки Лондонский Панч Конрад Фредерикс

С Конрадом Фредериксом мне посчастливилось познакомиться на фестивале, посвященном 100-летнему юбилею С.В. Образцова. Два года мы переписывались и встретились друзьями на II Образцовском фестивале, проходившем в Москве в октябре нынешнего года.

Рассказ Конрада о том, как он взял в руки Панча настолько примечателен что я попытаюсь воспроизвести его полно, насколько по памяти возможно. Оставшись без работы на телевидении в начале 90-х, рассказывал Конрад, и приглядевшись к занятиям различного рода, которыми возможно добыть хлеб, он неожиданно для себя обнаружил отсутствие на улицах Лондона Панча! На детских праздниках заказной Панч работал, но с улиц Лондона, тот Панч, тот несравненный смех, который помнился с детства, исчез. Ранее ему доводилось подрабатывать с Панчем на детских утренниках, но "то была легкая работа!" И Конрад решился на своего рода подвиг - он вознамерился возродить в Лондоне уличного Панча!

В те времена в Лондоне обитал странный человек, диккенсовский тип, старьевщик, который по слухам имел комплект кукол и ширму. Выслушав Конрада он вынес ему ящик с куклами: "Возьмешь вот это, вставишь в горло, сделаешь большой глоток пива и сильно выдохнешь животом. Все! Сорок фунтов."

Получив столь энергичные инструкции и расплатившись Фредерикс отправился в артистический паб, где в табачном дыму перекусывала и обсуждала дела актерская братия. Взяв пинту пива, он положил на язык swazzle, (пищик)сделал большой глоток и резко, сильно, дробно выдохнул диафрагмой… И наступила тишина. Что должно произойти, чтобы эти циники, игравшие королей и нищих завертели головами в удивлении? "Панч, Панч!?" "Это у них в крови" – заключил рассказ Конрад.

Он собрал ширму и встал на Ковент Гарден, по которой в год проходит толпа в тридцать три миллиона. С тех пор он работает там практически еженедельно в любую погоду: под дождем, под снегом, или под палящим зноем, как нынешним летом. Я имею свидетельства о том от разных людей, побывавших в Лондоне.

Уличный панчмэн работает из денег. Конрад любой разговор о театре сводит к этому пункту, настойчиво доказывая очень важную ему мысль. Но воспитанный в иных традициях искусства, я долго не мог понять, что его так беспокоит. "Представление Панча – писал он мне - непрекращающийся, постоянно меняющийся диалог с проходящей мимо толпой. Мы должны повлиять на людей, вовлечь их в разговор, чтобы они дали нам свои деньги. И представление делается отнюдь не для детей. Почему? Да потому что дети не носят деньги, особенно в центре Лондона. Ковент Гарден - опасное место." И я уразумел далеко не сразу, что он имеет в виду. А уяснив, должен был признать его правоту.

Уличный артист, получающий плату после представления, обязан работать много более убедительно, чем счастливый его собрат, отрабатывающий входные билеты. Панчмэн не может позволить секундной оплошности, заминки, ритмического сбоя - публика уйдет. Более того в диалогах с публикой, и даже в перебранке, Панч, как говорит Конрад, должен обязательно победить, даже ценой грубости. "Attack" - повторяет Конрад, подчеркивая возглас энергичным жестом. Недаром по-английски attack и наступление и брань. Англичане не простят Панчу вялой пристойной скромности, Панч - уличный боец, и те же качества диктует артисту.

Обладая виртуозной техникой, Конрад работает в ширме не глядя на кукол над головой, но глядя в глаза зрителям, через особую прорезь. А глаза зрителей прикованы к куклам на ширме - и кукла смотрит в глаза зрителей и точна в диалоге жестом и словом. Поверьте мне, это высший класс. Приемы кукловождения Конрад собирает по всему свету, особенно ценя китайских кукольников, действительно лучших в мире. Панч говорит механическим странным голосом: артист мгновенно убирает и восстанавливает языком пищик на место, куклы спорят и дерутся, и артисту необходим мощный выдох для громкого звука. Однажды, много часов пытаясь перекричать уличный динамик, Конрад заработал грыжу. С пищиком он может произнести длинный монолог - это редко кто умеет. Он даже заметил не без гордости, что может читать Шекспира!

"Панч говорит о том, что понятно всем, и языком понятным всем". В центре Лондона разноязыкая толпа. "Я смотрю в щель, люди проходят мимо, натыкаясь на ширму, а я ищу человека, с которым можно вступить в разговор. Вот он - и я начинаю!" - "Как, как начинаешь? " -кричу я,- "Ведь, это же самое главное!" И всегда один ответ: "Этому можно научиться только на улице". Действительно, репризы очень просты и отработаны веками, описать их невозможно. Ну, например, Панч укладывается спать, а клоун крадет у него подушку. Все дело в пластике… Конрад называет работу на улице "техникой голодных пальцев" - hungry fingers, с напарником они не берут с собою денег даже на горячий чай. Помощник Конрада, клоун с белыми волосами, подходит к каждому со специальным "кошельком" на ручке и смотрит прямо в глаза. Его строгий взгляд трудно выдержать, рука сама опускается в карман. "Я знаю, у тебя есть деньги!" -кричит Панч из ширмы. Они ухитряются поддеть даже мужей, вышедших покурить от жен, застрявших в магазине: смеялся? – плати! И платят. Более всех, говорит Конрад, даже больше детей, Панча любят собаки. Собаки садятся перед ширмой и не дают хозяевам себя увести, повышая тем сборы артиста.

Трудно описать мимолетное общение с публикой, но все же одну забавную и почти непристойную историю Конрад мне рассказал: Стояли как-то без работы, и вдруг вижу, в ширму почти упирается дамочка с весьма просторным бюстом. Останавливается перед преградой и в недоумении поднимает голову: с грядки ширмы на ее бюст смотрит Панч. "Покажи сиськи?" - Конрад употребил лондонский непечатный сленг. Дамочка с интересом отстегнула бретельки и на миг обнажила грудь: "И ты покажи?" - Конрад мгновенно просунул между ножек Панча палец. Дама взглянула с интересом: "Слишком мал!.." И тут, продолжает Конрад, замечаю ревнивый взгляд кавалера, который тянет даму под руку прочь от ширмы: "Он ревновал! Но к кому? К Панчу!"

"Панч невероятная кукла,- повторяет Конрад - я видел слезы у зрителей в сцене с палачом. Я видел как глаза загораются любовью, как разрумяниваются лица старушек. У меня дома большая коробка сувениров, которые бросают в денежный мешочек. Чего только нет: пуговицы, жетоны таксофонов, кондомы, но мой рекорд - обрывок сигаретной коробки с номером телефона и подписью "Сюзи". И это не мне - это Панчу!" Работа на улице - тяжелейший труд. "Как мне нравилось работать на улице! Я забыл все, не звонил друзьям, никуда не ездил!… А сейчас думаю: еще одна зима под открытым небом? Боже мой!"…

Панч Фредерикс полагается лишь на себя и свою куклу. Как-то на фестивале публика, сбитая с толку неточностью афиши, не пришла к его ширме. Конрад не стал жаловаться администрации, а вышел на площадь перед театром Образцова, поднял над головой, как красный флаг, Панча и заверещал, залился хохотом, как когда-то в пабе. И публика, как и тогда, засуетилась, завертела головами, и потянулась, увлекаемая "волшебной дудочкой", в скверик к ширме.